Вторые гастроли Рафаэля в СССР

01.09.72 — 11.10.72

Первого сентября 1972 года, в 18-35, в московском аэропорту Шереметьево приземлился самолет из Парижа.



С трапа самолета на советскую землю сошли: Наталия Фигероа Мартос



ее муж Рафаэль Мартос



Франсиско Гордильо с женой Соледад Хара



музыкант, дирижер Хосе Мария Чоба



ударник Хоакин Льебанас





По прилете группу отвезли в гостиницу «Будапешт», Петровские линии д 2/18 №201, для отдыха и подписания необходимых документов.







2 сентября в 8-50 утра из аэропорта Домодедово группа вылетела в столицу Азербайджана, город Баку. Начались вторые гастроли испанского певца Рафаэля в нашей стране.

Теперь он приехал к нам уже не один. Событие, состоявшееся в Венеции полутора месяцами раньше, для нас уже не было тайной, хотя на тех полуслепых фотках со свадьбы, которые уже успели до нас дойти, рассмотреть что-то было почти невозможно. Поэтому появление новобрачной в нашей стране вызвало вполне естественное любопытство, но при этом как-то спонтанно возникла между нами, пусть и тоже влюбленными, а потому, вроде бы, неизбежно ревнивыми, никогда и никем не оговоренная договоренность — это его выбор!



А коли так, она должна быть окружена и любовью и заботой, невзирая на… И точка.

Потом мы узнали, что многие фанаты не приняли его женитьбы; узнали, что Наталье доставалось много неприятных моментов… но не у нас — почему мы решили так? Возможно, это сработала интуиция и все та же любовь — нельзя сделать плохо ему, а раз эта женщина — его выбор, то и ей, его избраннице.
Ну и к тому же, чуть позже, Наталья, человек редкостного обаяния, и сама сумела покорить наши сердца.



Наталья Фигероа Гамбоа (Сан-Себастьян, Guipúzcoa, 10 августа, 1939) испанский журналист и писательница.
Наталия Фигероа Мартос
(San Sebastián, Guipúzcoa, 10 de agosto de 1939), es una periodista y escritora española.
Родилась в семье аристократов, дочь Агустина де Фигероа, маркиза Санто Флоро, внучка графа Романонес и правнучка Алонсо Мартинеса. Генеалогическое древо
С ранней молодости она решила посвятить себя разнообразной журналистской и писательской деятельности.




Пять лет назад я была в России впервые. Мне отчаянно захотелось увидеть эту страну, мой интерес был просто огромен и я, воспользовавшись Международным Геологическим Конгрессом, решила добиться разрешения на эту поездку. Тогда я была только в Москве и Ленинграде (Из статьи Natalia Figueroa «Mi viaje a la Union Sovietica» — Наталия Фигероа «Мое путешествие в Советский Союз», 05.11.72).

На этот раз, в составе «делегации», возглавляемой ее мужем, ей удалось увидеть в нашей таинственной, закрытой для испанцев стране, уже гораздо больше. И об этом своем путешествии оставила Наталья несколько замечательных очерков (полностью можно прочитать тут). Которыми мы и воспользуемся, чтобы, к примеру, как в случае с Баку, закрыть некоторые фактические пробелы, образовавшиеся в наших архивах. По двум городам этих гастролей, Баку и Ташкенту, материала у нас сохранилось, увы, совсем немного.

Надо сказать, что пресса наша в 1972 году замолчала намертво — лавина статей 1971 года, когда отписались, практически, все сколько-нибудь значительные газеты и журналы, сменилась полной тишиной и в 72-м, и в 73, и в 74-ом. И даже больше… Из альтернативных, неформальных источников — связи в Госконцерте, Министерстве Культуры и некоторых других (переводчики оба, к примеру) — доходили не самые оптимистические вести.
Фрагмент письма 1971 года одной нашей, весьма близкой к гос. Структурам, подруги:
«…Далее была испанская газета «Пуэбло», где Рафаэль четко выразил свое уважение к личности Франко и наговорил еще всякого такого, что остается только опасаться — пустят ли его к нам теперь еще раз. В редакции ТАСС настроение очень против него, да и вообще мне как-то не нравится отношение нашей культ-стороны к личности певца» (20-06-71).
Рафаэлю, впрочем, эти соображения и в голову придти не могли. Отношение свое ни к Франко, ни к его супруге он никогда и не скрывал. Наоборот даже, такие его отзывы как:

(Diario feminino 13-05-70)

— в прессе появлялись частенько.

И хотя он ездил к нам все-таки через Францию и ездил как бы нелегально, но — почувствуйте разницу — Кармен Поло и Моисеев. На одной полосе про первую леди, супругу генералиссимуса,



из статьи «DOÑA CARMEN POLO DE FRANCO ASISTIO...» 1973 г.

а с обратной стороны — прием труппы Моисеева в особняке маркиза де Санто Флоро (1973 год).

 
Любопытно было бы узнать, о чем так серьезно переговариваются члены семейства Натальи. Вряд ли их беспокоит грядущий «выговор с занесением»…
А вот у нас такие вольности даром не проходили. Особенно для возмутителей спокойствия, насаждающих, как вспоминал сам Рафаэль, неприемлемый в нашей стране «культ индивидуализма». (Из книги «Y Manana Que», глава XL, Советский Союз)
Это стало ясно позже, когда Рафаэлю пришлось уже слишком долго «добиваться взаимности» от наших «предержащих» при согласовании гастролей следующих лет. (Об этом позже).
Пока же, слава Богу, опасения нашей подруги не оправдались — и в 72, в 74 и даже в 1978 годах гастроли состоялись, но, повторюсь, ни строчки ни в одном почти печатном издании о них не появилось.
А в паре статей, вышедших после гастролей 1972 года, уже отчетливо «слышен» нарастающий гул недовольства со стороны нашей «культ-стороны».



Из статьи в журнале «Новое время», 22-06-73


Но пока он еще только нарастал; события происходили своим чередом, и в этой обстановке информационного вакуума, истомившись пустым ожиданием, сорвалась в долгое кочевье наша, спонтанно образовавшаяся, «группа сопровождения». В основном это были девушки из Москвы и Ленинграда, и вот они-то и оставили нам самые детальные сведения о днях, часах и даже минутах пребывания Сеньора на Советской земле в 1972 году.



Такие вот трогательные «записки на манжетах», а точнее в обычных телефонных книжках, тетрадках, на листочках; бесконечное количество любительских фото, фиксировавших в каждую возможность каждый шаг кумира.
Но это началось только в Тбилиси. Оказались неохваченными города Баку и Ташкент, не доехал туда десант почему-то, а потому вернемся к статье Наталии Фигероа «Mi viaje a la Union Sovietica» и попробуем увидеть первый город гастролей, столицу Советского Азербайджана, Баку глазами наших гостей.

Баку. 02-09-72 — 09-09-72

Когда мы приземлились в Баку, столице Азербайджана, на Кавказе, у меня появилось ощущение, что мы оказались в Турции. Олег (переводчик) мне сказал: — Здесь существуют все религии и разные национальности: арабы, мусульмане, армяне, католики, православные… Это один из главных нефтяных городов СССР. Нефтяные вышки издалека кажутся лесами. Очень жарко. — Чей это памятник? — спрашиваю я. — Ленина, конечно, — отвечают мне.



Сколько памятников ему стоит по всему Советскому Союзу! И я заметила, что памятники здесь не делают обычных размеров. Они гигантские. «Бог СССР» стоит в своем привычном пальто или в жилете, указывая рукой на что-то впереди (Н.Ф. «Мое путешествие…»).

Баку, столица Советского Азербайджана: В середине апреля 1920 года части 11-й Армии РККА, разбив остатки войск Деникина, подошли к северным границам Азербайджана. 27 апреля советские войска перешли азербайджанскую границу и, не встретив сопротивления, 28 апреля вошли в Баку[41]. В советское время Баку стал столицей Азербайджанской Советской Социалистической Республики и превратился в один из крупнейших административных, промышленных, научных и культурных центров СССР. (Далее по статье в Википедии.)

Однажды утром я гуляла по городу и углубилась в старинные дворики; поднялась вверх по улице и вдруг увидела Каспийское море. Огромные корабли. Там, совсем недалеко — Турция, Афганистан…



Мужчины, женщины и дети смотрят на меня с удивлением. Время как будто застыло на этих узких восточных улочках и площадях, в сонных мечетях, то и дело появляющихся из-за угла. Все дома здесь с деревянными балкончиками и свисающими до самой земли виноградными лозами (Н.Ф. «Мое путешествие…»).




И где-то здесь, среди этих улочек, вероятно, затерялось фотоателье, которое по фотографии, выставленной в витрине, нашла одна из «наших».



Повезло же хозяину ателье! Рафаэль позировал ему здесь для маленькой фотосессии, и восемь фотографий этой сессии едва ли не единственное фото-свидетельство о пребывании Сеньора в Баку в 1972 году.



Кроме них, имеется единственная концертная фотография, про которую ее хозяйка Луиза Капелуто с уверенностью может сказать, что она бакинская.



Да еще очерк Наталии, который мы продолжаем цитировать:

Здесь находится «башня молодых вдов», про которую сложена красивая легенда: один богатый человек захотел получить в жены молодую красавицу, которая была влюблена в бедного юношу. Ни власть, ни деньги, которые могло бы принести ей замужество, не прельстили несчастную девушку. Она предпочитала лучше умереть, чем быть с нелюбимым. Но противиться было бессмысленно: на берегу моря соорудили массивную, высокую серую башню, похожую на крепость, куда и поместили бедную девушку. Когда богач был уже уверен, что красавица никуда от него не денется, она выпрыгнула из окна башни в море и разбилась.



Я направляюсь к мечети Тезе-пир, где вижу множество босых молящихся мужчин, воздевающих вверх руки, а затем целующих землю. Здесь говорят не на русском, а на другом языке, он похож скорее на арабский, и остальное население Советского Союза его не понимает.




Улицу пересекает группа школьников, одетых как жители Памплоны в эпоху Сан Фермина: на них белые рубашки и брюки, а на шее — красные косынки. Я вижу киноафиши, расклеенные по всему городу. Почти все фильмы советские. И только один испанский фильм, и здесь, и в других городах страны, это «Пусть говорят» с Рафаэлем, фильм режиссера Марио Камуса по сценарию Антонио Гала. (Н.Ф. «Мое путешествие…»).



Рафаэль пел в Баку шесть дней, естественно, при полном аншлаге:

— Мы приехали издалека. Наше селение — в 350 км отсюда. И нам говорят, что не осталось ни одного билета на концерты, — в полном отчаянии рассказывают два парня и две девушки в Баку. (Из статьи «Феномен» Рафаэля глазами американца». Lecturas, 1972.)

А мы, вместе с Натальей, продолжаем неспешно прогуливаться по городу. И у нас есть немножко времени для еще одного знакомства.
Олег Владимирович Попов



Новый переводчик Рафаэля в 1972 — 1974 годах.

Олег прекрасно говорит по-испански. Он изучал его на Кубе, и говорит с кубинским акцентом, интонацией, жаргонными словечками. «Мой учитель был галисийцем, — говорит он мне улыбаясь, — умнейший человек». Олегу 38 лет, он носит бороду. Высокий, худощавый и очень серьезный; хорошо образован и профессионален. Он также отлично владеет английским, основная его профессия — переводчик. Сейчас он заканчивает писать книгу об испанских поговорках и пословицах на русском языке, и постоянно употребляет их в своей речи: «лучше синица в руках, чем журавль в небе…», «скажи мне, кто твой друг…» и так далее… Он вставляет их очень естественно, и в разных ситуациях, как само собой разумеющееся… (Н.Ф. «Мое путешествие…»).



Наш ангел-хранитель, наша поддержка и опора во всех наших гастрольных делах и заботах, просто замечательный человек. Думаю, у каждой из нас, кто пустился в странствия вслед за Рафаэлем по городам его турне, отыщется в памяти подобная история: Приехали в… неважно, ночуем на вокзале, подходим к концертному залу — неважно какому — Вильнюс, Киев, Тбилиси, Москва — билетов НЕТ, это даже и не обсуждается, но подчас нет и денег на билеты… стоим в тоске… И!!! появляется ОЛЕГ!!! И смотрит на нас с легкой укоризной, вроде, но это ненадолго. Следующий эпизод происходит уже в администраторской, у служебного входа, на контроле при входе в зал — Олег в очередной раз доказывает служащим зала, что вот эти дамы (Боже, на кого эти дамы могли быть в той ситуации похожи, можно себе представить!) эти дамы, тут стоящие, именно они, обязательно должны быть на концерте. И мы на него попадаем!!!

Очень трудно избежать, после стольких дней совместного путешествия, разговора о политике. Олег всегда держится корректно, знает, что и как надо отвечать. Он прекрасно знает все вопросы, которые рано или поздно обычно задают все испанцы, и ловко отбивает «пас», прямо как в футболе. Он хороший игрок, отлично натренированный и уверенный в себе; возвращая мяч, ни на секунду не теряет своей улыбки. В один из дней (не припомню, когда именно) разговор заходит о религии. Олег говорит: «Нам внушается другое понятие вечности. Если человек прожил свою жизнь достойно, то другие поколения будут помнить его имя, его дела… Разве этого мало?! Это тоже своего рода вечная жизнь…» Подумав немного, он добавляет: «Думаю, наша система одна из самых справедливых, которые могут быть на Земле…

Возможно, Олег, возможно. Но только, как отмечает в своей статье Наталья:

Когда я спрашиваю об Алексее, который был переводчиком в моей предыдущей поездке в СССР, мне говорят, что он уже не работает переводчиком. Теперь он водитель грузовика. Почему? «Он слишком сблизился с иностранными туристами, что не позволено. Слишком сдружился с ними…» Эти сближения, да еще отягощенные тем фактом, что он, так или иначе, способствовал и поощрял таковые и для других советских товарищей, не прошли даром и самому Олегу. Но об этом потом, позже. Иногда у меня мурашки пробегают по спине от этого ощущения безликой массы с номером на спине, которое эта страна пытается привить своим гражданам. И что мне кажется наиболее любопытным (не знаю, возможно, я ошибаюсь) русским совершенно при этом не свойственно стадное чувство… (Н.Ф. «Мое путешествие…»).